Алексей Кортнев

Поэт, музыкант, артист, солист и лидер рок-группы «Несчастный случай», попечитель благотворительного фонда «Дети наши»
900 605 просмотров

Алексей Кортнев о филантропии как норме поведения и не детских концертах

Какие эмоции у вас вызывает занятие благотворительностью?

Занятие благотворительностью никакого счастья мне не приносит, и удовольствия тоже, потому что, как правило, приходится общаться с людьми, которых очень жалко. И такое общение вряд ли может приносить радость. В то же время, я не могу сказать, что я удовлетворяю свое чувство долга… Когда я ознакомился с теми вопросами, на которые мне предстоит сегодня отвечать, я очень серьезно задумался: почему я этим занимаюсь? И понял, что, очевидно, в силу воспитания, меня мои родители просто приучили к тому, что слабым надо помогать. И делать это не потому, что тебе хочется, или потому, что тебе стыдно за свое собственное здоровье и благополучие. А просто, потому что это норма поведения. Точно так же, как, ну не знаю, вытирать попу или мыть руки перед едой, или не рыгать в обществе. Это – норма. Если ты ведешь себя иначе, ты испытываешь дискомфорт. Вот, собственно, ответ на вопрос: «Я это делаю, потому что мне это просто органично».

Что вы чувствовали, когда первый раз приехали в больницу к тяжело больным детям?

Когда я первый раз приехал в больницу, где лежат больные, очень больные детишки, мне было ужасно тяжело с ними общаться. Во-первых, тяжелобольной человек вызывает чувство брезгливости. очень сильное, которое трудно преодолеть поначалу. Потом это чувство притупляется, потом проходит вообще. Сейчас я не обращаю внимания ни на язвы, ни на патрубки, выведенные из разных частей организма у разных людей, я перестал это замечать. Но сначала мне было очень тяжело, буквально один или два раза, первые самые, я думал, что я сейчас зажмурюсь, особенно с детьми.

Как пригласить вас на благотворительный концерт?

У меня есть десять-пятнадцать друзей, и фонды, которые стоят за ними, которые всё время очень активно занимаются благотворительной деятельностью. Поэтому запросов на мои услуги, развлекательные в основном, или услуги по сбору средств, много. В фонде, в котором я вхожу в попечительский совет, еще функции спикера – вот, собственно, три функции, спрос на них очень велик. Поэтому мне самому, пока, не приходится проявлять инициативу, может быть эта ситуация когда-то и изменится, тогда я сам начну бегать с предложениями.

Есть ли разница: выступать в больнице или давать концерт на сцене?

Спектакли я играю уже совершенно на автомате, и меня очень трудно вывести из себя, как-то даже вообще взволновать, когда делается такое рутинное дело. Волнуешься перед премьерой. Три-четыре премьерных спектакля ты волнуешься, потом это становится нормальной работой. Точно также я волновался первые разы, когда приезжал играть для детей. Когда я пою для взрослых, там я не волнуюсь, совершенно. Потому что там я уверен в себе, я знаю, что играть, я знаю, как на это будут реагировать. Вот сегодня, скажем, я приехал к вам с концерта, который был дан в честь наступающего восьмого марта для мам, в детской больнице, такой весьма серьезной. Для мам выступать «ВО!», они сидят там без мужей месяцами, вообще без мужского внимания, и когда ты выходишь и начинаешь им петь, там «Если б не было тебя…» и все прям «ААААА!», слеза на глазу, и я понимаю, что эта слеза именно радости! От внимания, от участия, от того, что ты поешь этой женщине, о том, что она прекрасная и удивительная, и если бы не было бы её, то ничего бы не было. Поэтому здесь всё проходит как по маслу. А вот когда приходиться работать для детишек… У меня было гораздо больше концертов для взрослых, чем для детей. Но вот когда концерт для совсем маленьких детей, я прямо готовлюсь серьезно. Я знаю довольно много детских песен, поскольку у меня у самого много детей, но я их никогда не играл сам. Поэтому я перед такими выступлениями разучиваю «Фиксиков», «Машу и Медведя», («Бременских музыкантов» я, слава Богу, знаю и так все песни наизусть), «Смешариков» — все вот эти современные песни. Они прекрасны совершенно! То, что сейчас написано для актуальных российских мультсериалов,  это очень хорошие песни, на уровне Гладкова1 и Энтина2, которые создавались двадцать-тридцать лет назад, даже больше, сорок! Поэтому к детским концертам приходится очень серьезно готовиться. Но ничего, зато начинаешь петь какие-нибудь песни Гоши Васильева3 из «Фиксиков», и прямо видишь, как у ребят загораются глаза. Они все знают эти песни наизусть, и они начинают с тобой: «ТИКИ-ТИКИ-ТИКИ-ТАК-ТАК-ТАК» и это очень приятно.

1 Гладков Геннадий Игоревич — советский и российский композитор, автор музыки к популярным кинофильмам, мультфильмам и мюзиклам.

2Энтин Юрий Сергеевич — советский и российский поэт, драматург, поэт-песенник, сценарист, автор текстов к известным песням для кинофильмов и мультфильмов.

3Васильев Георгий Леонардович — российский предприниматель-инноватор, продюсер, композитор, поэт, сценарист, режиссер, бард.

Ваши концерты больше нужны больным детям или их родителям?

Я думаю, однозначно, эти концерты нужнее родителям. Если приезжает какой-нибудь клоун БИМ, то, наверное, он гораздо интереснее детишкам. Если приедут Фиксики, ростовые куклы, то это будет концерт для детей. Я всё-таки пятидесятилетний человек, рок-н-рольщик, который всегда играл для своих сверстников. И сейчас «Несчастный случай» играет для пятидесятилетних людей. Поэтому, конечно, я могу рассчитывать, только на внимание и интерес родителей. Но их тоже нужно поддерживать. Их нужно поддерживать не меньше, чем детей, потому что детишки гораздо беззаботнее, хотя именно они болеют. Но страдают больше родители, потому что они видят приближающуюся гробовую дверь, а дети — нет. И вот мамочкам, им очень нужно отвлекаться. Я это тоже давно для себя сформулировал: «Их утешить нельзя, можно отвлечь от мыслей». И вот это удается сделать.

С какого возраста детей можно привлекать к благотворительности?

Предполагаю, что с того момента, как ребенок может разносить вазочку с конфетами, держать в руках и не ронять чашку чая. Лет с трех-четырех это  вполне возможно. Моя дочка Аксиния, наверное, года в четыре начала во время концертов для лежачих больных приносить им сок, печенье. Совсем недавно мы играли с моими коллегами по школе «Трех искусств» в хосписе, который располагается у нас в Куркино прямо напротив моего дома, окна в окна. И пока я пел, мои дети там ходили, разливали чай лежачим больным, давали им какие-то салатики… Это было накануне Нового года, поэтому там было много вкусной еды. И шестилетнему ребенку Аксинии это дается гораздо легче, чем, скажем, моему одиннадцатилетнему Афанасию, потому что у того появилось уже то самое чувство брезгливости, о котором я говорил. У Аськи его пока еще нет. Афоне очень тяжело подойти к человеку, от которого плохо пахнет, прям пахнет смертью. Это и взрослому человеку трудно преодолеть, а подростку, который уже об этом задумывается серьезно, вообще очень трудно. Ребенку шестилетнему гораздо проще, он не понимает, чем это пахнет, а вот одиннадцатилетний уже понимает.

Благотворительность меняет вас?

Я не думаю, что благотворительность что-то в человеке меняет. Просто те, кто готов этим заниматься, они туда и приходят. Эти люди совершенно не меняются, а как бы таким образом подтверждают свое внутреннее наполнение. И всё. Что во мне поменялось? Ну, что я уже сказал: я стал гораздо спокойнее, стал себя вести примерно так, как опытный волонтер. Опытные волонтеры сочувствия никакого никогда не проявляют. Слезы на глазах, у человека, который помогает, ты не увидишь никогда. Он веселится, смеется как клоун, говорит: «Давай-давай, встали, пошли, что ты разлегся. Давай-давай, у тебя еще шевелятся ноги, давай шевели ногами». И это правильно! Потому что рыдать будут мамы, рыдать будут жены и мужья, а мы должны «Хе-хей!», отвлекать, а не утешать и не сочувствовать. Вот этому я научился. Но это такая же технология, как работа на сцене, ты просто обучаешься некоторым правилам работы. Это, в общем-то, профессиональная работа и к ней надо профессионально относиться.

Надо ли детям рассказывать о страданиях других людей?

Я и моя жена — Нина, мы всегда говорим: «Пойдемте и давайте вы посмотрите на то, как бывает. Потому что вы живете в таком сахарном домике, пряничном. У вас всё есть, вы здоровенные, как лоси молодые, вы ничем не болеете кроме ОРЗ, посмотрите, что бывает с людьми, потому что иначе у вас будет неполное ощущение от мира». А уж как они дальше по этому поводу рефлексируют, я, честно говоря, не знаю. Во всяком случае, когда мы выходим после подобной акции из того же хосписа, я не вижу, что они какие-нибудь там пришибленные, для них это уже привычное занятие, они пришли, помогли людям и вышли. Всё. Как бабушку через дорогу перевели, условно говоря, ты же после этого не чувствуешь себя героем и не требуешь медали на грудь.

Правда ли, что благотворительность воспитывает потребительство?

Есть бесчестные пользователи любых услуг, везде. Есть жулики, которые пытаются на этом нажиться, есть люди, которые хотят вечно сидеть на пособии или что-то такое. Но, я думаю, что этот миф пришел к нам, скорее всего, с западных стран, где уровень жизни, и, соответственно, уровень благотворительности гораздо выше. И на знаменитый американский Welfare можно безбедно существовать, нигде не работая, возобновляя его каждые два или три месяца. У нас смешно говорить о культуре потребительства в случае детей или стариков, которые живут.. ну в Москве еще бывает в очень приличных условиях, а в провинции — в условиях  чудовищных, сравнимых, ну не знаю, со свинарником. Вернее, даже свинарники лучше обихаживаются, чем многие дома престарелых или приюты для детей. Какое потребительство?! Они там просто выживают. И если им удастся потреблять еще что-то сверх меры, я буду только счастлив за них. Пусть потребляют, сколько могут вынести. Я думаю, в России этот миф безоснователен. Давайте вместе работать на то, чтобы этот миф стал реальностью, чтобы у нас можно было стать потребителем, будучи инвалидом. Пока, мне кажется, это совершенно нереально.

Можно ли доверять благотворительным фондам?

Я категорически не согласен с тем, что можно и нужно помогать напрямую. Вот здесь вы как раз рискуете напороться на мошенничество. Я говорю, зная это абсолютно точно. Мы сами много раз это проходили. Если вы идете помогать напрямую, это можно делать или хорошо знакомому человеку, или если за этого человека ручаются головой люди, которым вы полностью доверяете. Или его надо очень серьезно проверять. Мы с женой несколько раз это делали, и несколько раз обнаруживали, что имеем дело с мошенниками. Фонды сейчас очень резко отличаются от тех, что были десять-пятнадцать лет назад. Сейчас фонды стали работать гораздо профессиональнее и абсолютно открыто, абсолютно прозрачно. Одной из граней этой прозрачности является достоверность. Проверка всего, что делается, т.е. фонд отвечает за тех людей, которым оказывает помощь. Проверка того, что это не жулики, что это действительно люди, нуждающиеся в помощи. В фонде работают профессиональные люди – психологи, волонтеры, уже опытные, которые знают, как распределять деньги, средства, вещи и всё что угодно. Потому что когда ты занимаешься самодеятельностью, собственной помощью, ты можешь очень сильно ошибиться и дать человеку, который нуждается в участии, деньги, на которые он купит алкоголь и помрет через некоторое время. А человеку, который нуждается в деньгах, будешь втюхивать какой-нибудь телевизор, который ему нафиг не нужен. И он будет думать только о том, как его продать, его обманут, и в результате он останется и без телевизора, и без денег. И так далее. Поэтому я ратую только за работу с фондами — проверенными, надёжными, каковых сейчас стало гораздо больше, чем раньше.

Каким фондам доверяете лично вы?

Ну, это, конечно, мой фонд «Дети наши», в котором я непосредственно работаю. Это фонд «Подари жизнь», «Вера», «Подсолнух», «Дети-бабочки», «Хрупкие люди». «Мой МИО» — фонд, с которым мы много работаем. Некоторые еще. Прошу меня извинить — я наверняка кого-то сейчас забыл из самых близких ребят, но просто я к этому вопросу был не вполне готов.

P.S.

На что вы потратите Нобелевскую премию мира?

Думаю, что какую-то часть, я, конечно, направил бы людям, самым разнообразным. Может быть, и на благотворительную помощь, может быть, и нет, не знаю. Мне просто никогда не доставались деньги «на халяву», поэтому я не готов совершенно к распределению этих денег. Надо попробовать. Подарите мне пять-шесть тысяч рублей, я посмотрю, какого это, и может быть, тогда научусь ими распоряжаться.

Что может вывести вас из себя?

Ну, меня бесит то, что происходит в современном мире и в России, в частности. Меня бесят призывы к войне, прямые, которые звучат с телеэкранов, например, в исполнении даже самых высоких лиц нашего государства. Меня бесит то, что за подобные речи, произнесенные не в эфире Первого или второго канала и не ведущими этих каналов, в общем-то, любому другому человеку припаяли бы уголовную статью. За то, что несут эти персонажи типа Соловьева, Шейнина и так далее. И это меня, конечно, бесит.

Кто в 21 веке сделал больше всего для того, чтобы в России стало лучше жить?

Я не считаю, что в России стало лучше жить, какое-то время было больше денег. Но для этого не какой-то конкретный человек или группа лиц что-то сделали, а сделал курс к стоимости барреля нефти. Поэтому благодарить надо вот эти тучные годы, в течение которых мы заработали какое-то количество денег. В общем-то, лучше жить стало в том смысле, что наши соотечественники наездились в Турцию, на курорты. В остальном жизнь как была, так и есть.  

Если бы в Википедии можно было написать только три слова о вас, что бы вы написали?

Ну, если частица «не» тоже считается словом, то надо написать так: «работоспособен, не ворует».

Какая книга способна изменить человека в лучшую сторону?

Я рекомендую вам книгу Кадзуо Исигуро, он недавно совсем стал Нобелевским лауреатом по литературе, но не за эту книгу, а по совокупности. А это знаменитый его роман, который называется «Не отпускай меня», по нему был снят очень, очень-очень душераздирающий фильм. Мне кажется, что эта книга о квинтэссенции благотворительной деятельности и жертвенности. Это книга о людях, которых не считают людьми, о клонах, которых выращивают для изъятия органов, и о том, как они живут, как они любят друг друга и верят в спасение, и не получают его в результате. Для того, чтобы закалить своё сердце и с улыбкой входить в любое помещение, где лежат приговоренные к смерти, эту книгу прочитать чрезвычайно полезно. Прочитать, пережить, переработать и с этим опытом уже идти дальше. Так что я очень рекомендую её прочитать. Помимо всего прочего, это великолепная литература. Кадзуо Исигуро, «Не отпускай меня».

  • 109
    Поделились