Андрей Шаронов

На ком лежит ответственность за будущее страны?

Может влиять каждый, ответственность – на каждом. Степень влияния каждого, конечно, различается. Мы – такое прогосударственное общество, мы очень сильно ориентированы на власть, и у нас очень большие, чаще всего завышенные, ожидания от власти и заниженные ожидания от себя. Ну, мы же не власть, мы же не уполномочены, – что мы можем сделать? Конечно, мы по факту этатистское государство, где у власти очень много полномочий, но даже в нашем государстве у потенциально гражданского общества много полномочий, и мы не пользуемся всеми полномочиями. Гражданское общество начинается там, где есть граждане, и в этом смысле не важно, этот гражданин – чиновник, бизнесмен или представитель некоммерческой организации.

Почему мы предпочитаем делать вид, что проблем нет, вместо открытого разговора о них?

Это очень большая проблема, которая лежит далеко за пределами темы благотворительности. Мы очень ханжеское общество. Мы гораздо больше хотим выглядеть лучше, чем быть лучше. И в этом смысле очень часто начинаем защищаться или даже вести себя агрессивно, когда нам мешают выглядеть лучше, считая, что нам помогают быть лучше. Вот. Это действительно не касается только благотворительности. Это серьезная проблема. Ложь в нашем обществе и, к сожалению, даже у каждого из нас, мне кажется, является гораздо меньшим грехом, по нашей оценке, чем во многих других обществах. Я недавно прочитал цитату Достоевского, который сказал, что у нас врут не только негодяи, у нас врут почти все. И многие делают это не из прямой корысти, а это просто часть нашей личности, часть нашего менталитета. Это большая проблема для каждого из нас. Это не проблема только государства, в государстве работают те же самые люди, что ходят к ним в качестве клиентов, пользователей их услуг. Следствие этой проблемы, когда сам факт оказания благотворительной помощи, по чьему-то мнению, ущемляет авторитет власти, конкретного органа власти или конкретного чиновника, намекая на то, что он, может быть, не полностью выполняет свои обязательства. Во-первых, ни одно государство в мире не может сделать счастливым всех людей, а благотворительность как раз пытается это компенсировать. Но проблема в том, что многие разумные государства и не претендуют на это, и не имитируют это. И нам не надо этого делать. И, конечно, нужно более четко разграничить полномочия властные и органов, и людей, которые реализуют эти властные полномочия, и вся остальная поляна должна принадлежать благотворителям. И, на мой взгляд, здесь не должно быть никакого ущемления авторитета ни тех, ни других, если все будут заниматься своими делами и будут честно говорить о том, что они могут или должны сделать и что они не могут или не должны сделать, и это остается на гражданское общество.

Новое поколение лучше предыдущего?

Ну, было бы слишком самоуверенно, если я бы сказал, что я хорошо знаю новое поколение. Я могу сказать, что оно другое, оно более открытое, оно не настолько зациклено на приоритет власти. На мой взгляд, это нормальная тенденция для любого общества. И для нас. Но сказать о том, что новое поколение изжило эту проблему, наверное, я не могу. У меня, по крайней мере, нет такого ощущения, что новое поколение окончательно побороло ложь. Хотя вот мне кажется, что молодежи проще говорить какие-то вещи, они еще не так испорчены, хотя, опять же, это жители страны, которые находятся в разных условиях и по-разному растут. Поэтому мне бы хотелось, чтобы было так, но я не уверен, что так есть на самом деле.

Как вы начали заниматься благотворительностью?

Одно из первых обращений к благотворительности у нас состоялось через акцию «Под флагом добра», когда мы играли в футбол и собирали денежные средства для детей, которым требуется дорогостоящая медицинская помощь. Потом этих проектов стало больше, были какие-то частные обращения, появились другие организации. Например, «Бюро добрых дел», где я являюсь попечителем. Это связано, прежде всего, со сбором средств – и личных, и через обращение к более широкой аудитории. И сейчас это стало уже частью обычной практики.

Расскажите подробнее про фонд «Под флагом добра»

Началось все совершенно прозаично. Это была команда, в которой играли в том числе люди, работающие в системе Правительства Российской Федерации. Я тогда работал в Министерстве экономического развития и торговли. Были и спортсмены, и мы регулярно играли какие-то товарищеские матчи, в том числе с артистами, с командой артистов «Старко». И с определенного момента, видя, что эти матчи имеют определенный интерес, мы стали привлекать спонсоров и даже зрителей, которые покупали благотворительные билеты, к тому чтобы использовать это событие и собрать какую-то сумму денег, которая направлялась на лечение конкретных детей. Параллельно была организована собственно деятельность по получению информации об этих детях через органы здравоохранения городов и регионов. Потом я уже отошел от футбола и от непосредственного участия в этих акциях. Эти акции стали проводиться в регионах и в других городах помимо Москвы. И все эти средства, которые собирались на месте, использовались на детей из этого города, из этой области.

Почему вы решили помогать именно детям?

Я участвовал в некоторых акциях (ну, просто помогал деньгами), которые касались людей, находящихся в преклонном возрасте, людей, которые находятся в больницах, в интернатах для пожилых людей. Но более активную позицию я занимал всегда в организациях, которые работали с детьми. Не знаю, это добровольный выбор каждого, но мне кажется, что детство – это как раз та часть жизни человека, где очень многое закладывается. И здесь у любого участвующего гораздо больше возможностей повлиять в ту или в другую сторону на всю остальную траекторию жизни. То есть если как-то по-умному помочь ребенку, то он с большей вероятностью не повторит на своих детях свою судьбу и создаст, в общем, нормальную, счастливую семью, и у его детей судьба сложится иначе, чем у него лично.

Почему в России люди склонны ждать решения всех проблем от государства, а не действовать самостоятельно?

Я думаю, что значительная часть причин лежит в нашей истории, в нашем прошлом. Опять же, мы вышли из общества, где все решало государство, даже в какую квартиру вы можете въехать, или в какую вы квартиру не можете въехать. И подавляющее большинство людей не покупало квартиры, а ждало, когда это предоставит им государство. Сейчас во многом эта психология сохранилась. Если есть какая-то проблема, то с большой вероятностью это проблема государства: «Зачем я буду участвовать и давать какие-то деньги? Я не так много получаю. Есть государство, есть орган, есть чиновник, которые обязаны это сделать, они и сделают». Есть обратная ситуация, когда государство, понимая, что всех денег не хватает, начинает – такое грубое слово – нагибать бизнес, чтобы он выполнял не свои обязательства. Ну, например, построил школу. Я недавно в одном из советов директоров крупной компании, в которых я участвую, общался с другим членом совета директоров. Он — француз. Мы говорили о том, чтобы как-то упорядочить благотворительную деятельность компании, в совет директоров которой мы входим. И я просил его сказать об опыте. Мы говорили на разных языках. Он говорит: «Я не понимаю, почему компания должна строить школу. Ну, вообще не понимаю. Компания платит налоги, на которые и должны делаться все эти вещи. Если компания должна строить школу, значит, что-то очень сильно неправильно с государством». С этим трудно не согласиться. Поэтому  здесь нужно очень осторожно, избегать такого давления, когда власть делает вид, что компания должна решать все, что власть посчитает нужным в пользу жителей сделать, исходя из больших ограничений, которые есть у этой власти. Это тоже неправильно, это тоже плохая история. Но, с другой стороны, я ничего плохого не вижу, если есть такая благотворительность, если есть желание собственников компании. Но самые дорогие деньги, на мой взгляд, во всем мире – это деньги простых людей. Это очень небольшие деньги, но их очень много. И если у людей появится желание, – и, самое главное, доверие, многие ведь еще не верят, что их, там, 100 рублей пойдут на какие-то благие цели. И это тоже вопрос зрелости индустрии благотворительности, когда я бы точно знал, что мои деньги пойдут на то, на что я хотел бы их направить.

Как разграничить полномочия между государством, бизнесом и гражданами? Кто в какой мере отвечает за всеобщее благосостояние?

Строго говоря, все полномочия у нас разграничены. И у нас определено, кто должен строить школы, – школы строятся за счет региональных бюджетов, это все предельно понятно. Другое дело, что, с одной стороны, не хватает средств, особенно на какие-то удаленные поселения, и в этом случае субъекты прибегают к некой добровольно-принудительной схеме работы с бизнесами. Как правило, бизнесы это понимают. Ну, или, по крайней мере, принимают такие правила игры. С другой стороны, есть много случаев, когда бизнесы и бизнесмены добровольно строят школы. Мы видим и в Москве, и не только в Москве такие примеры, когда есть частные школы, которые никто не заставлял строить, ну, или, по крайней мере, мне неизвестно, чтобы их кто-то заставлял строить. Но это добрая воля человека, который хочет, опять же, вложиться в молодежь, с тем чтобы получить какой-то фантастический результат и совершенно других людей лет через 15-20. Поэтому так много во всем мире и у нас в России вкладывают в область образования. Поэтому полномочия есть, это, опять же, скажем, вопрос правил игры, вопрос ханжества, что мы не всегда соблюдаем этим договоренности, эти предписанные полномочия.

Станет ли популярным в России завещать свои капиталы на благотворительность?
Я знаю, что у нас в России есть владельцы крупных состояний, которые последовали примеру Билла Гейтса, который завещал, по-моему, 95% своего состояния вместе со своей супругой на благотворительные цели. У нас есть такие люди, и, на мой взгляд, это вопрос времени. Все равно эта тенденция будет, на мой взгляд, расширяться. И многие люди понимают, что оставляя огромные средства своим детям, они, скорее, делают им хуже, чем лучше. Нужно дать какие-то средства для проживания, детям нужно дать  возможность построить свою жизнь самостоятельно, не быть если не развращенными, то, по крайней мере, с искажениями своего целеполагания за счет вот этих больших денег, к которым они не имели никакого отношения. И вот эта здравая мысль, которая полезна в том числе твоим детям, мне кажется, она многих будет вести в сторону принятия такого рода решений.

Каким фондам доверяете лично вы?

Поскольку я работаю с этими организациями — конечно, это Фонд «Бюро добрых дел», это Фонд «Под флагом добра», какие-то религиозные организации, даже скорее разовые акции.

Это ряд спортивных благотворительных мероприятий и акция «Бегущие сердца», Полина Киценко и Наталья Водянова. Я тоже в ней с удовольствием принимаю участие, очень рад, что она расширяется и что люди, которые участвуют в ней, жертвуют свои личные деньги на то, чтобы поддержать тоже, кстати, детей. «Внешэкономбанк» недавно проводил акцию о том, чтобы поддержать дом престарелых, людей, которые находятся в доме престарелых. Что важно – это не корпоративное решение, а это личное решение, и там не было совсем никаких корпоративных денег. Мне нравится такая история, там были только личные деньги. И я тоже поучаствовал в этой акции. Поэтому это происходит достаточно регулярно, и мне бы хотелось, чтобы это стало такой хорошей традицией, чтобы у каждого человека была такая организация, которой он доверяет, и ему нравится то, что она делает, и приятно поддерживать ее либо своим временем и усилием, либо деньгами.

P.S.

Что может вывести вас из себя?

Я работаю над собой, поэтому стараюсь быть выдержанным, но я тоже бываю несдержанным. Меня злит ложь, меня злит непоследовательность, необязательность, непрофессионализм и чинопочитание. Меня много что злит, но вот это, пожалуй, основное.

Кто в 21 веке сделал больше всего для того, чтобы в России стало лучше жить?

Мне в голову приходит имя Дмитрия Борисовича Зимина, например, человека, который сначала создал на пустом месте, – на пустом месте, он ничего не приватизировал, – телекоммуникационную компанию и показал пример правильного корпоративного управления, правильного выхода из этого бизнеса. А потом (или параллельно) создал очень красивую, сильную благотворительную организацию, где показал, как ее правильно создавать, как отделить вопрос, например, источников средств и выбора бенефициариев наиболее объективного перед этими средствами. Вот таких людей много. И я очень рад, что их можно перечислять десятками, сотнями в самых разных отраслях.

Какая книга способна изменить человека в лучшую сторону?

Книга «Благоволительницы»… не помню, к сожалению, автора ее, он американец, по-моему, французского происхождения [автор — Джонатан Литтелл].  Книга получила Букеровскую премию, она про фашизм. Это удивительная книга – ты понимаешь, как быстро и какими путями люди, которые слушают Вагнера, Баха, начинают стрелять в висок детям. Как это быстро может произойти и почему это происходит. Как оболванивается целый народ и как этого избежать.

Если бы в Википедии можно было написать только три слова о вас, что бы вы написали?

Любопытный, смешной, оптимистический.

«Благоволительницы»
Джонатан Литтелл