Юлия Пересильд

Может ли благотворительность быть эффективной и красивой одновременно?

Мне всегда мечталось, чтобы благотворительность была не просто вот, знаете, «дай, дай, помогите, помогите», а чтобы это была какая-то ответная реакция. Поэтому очень часто фонд «Галчонок» огромное количество сил и креатива тратит на мероприятия. Которые, конечно, нужны не только для пиара, в чем нас иногда вроде как хотят обвинять. А мы очень хотим, чтобы люди, которые к нам приходят, уходили не просто с ощущением, что они оставили у нас свои деньги, а чтобы они уходили счастливые, радостные, чтобы слово «благотворительность» было для них не чем-то, не каким-то обязательством, а чтобы это было приятно.

Вот, например, спектакль «Люди и птицы», приуроченный к выставке «Люди и птицы», которую мы делали с великим фотографом Сергеем Берменьевым. У нас было пятьдесят портретов и известных фамилий: Миронов, Филиппенко, Высоцкая, даже Наталья Орейро, я ее притащила с московского кинофестиваля, чтобы сфотографироваться вот с «Галчонком» в этих масках.

Вы помните свои первые шаги в благотворительности?

Первый мой опыт в благотворительности это была работа с фондом «Подари жизнь». Даже не работа, скорее, порыв души и… непростой опыт. Потому что, честно говоря, я была не очень подготовлена. С детьми, которыми занимается Чулпан, все немножко по-другому что может быть или так, или так, это или какой-то, скажем так, хороший вариант, или плохой вариант. И вот в моем случае так вышло, что был, ну, был исход не тот, которого нам хотелось бы, и ребенка не стало. И я,  как-то глубоко вошла в семью, не знаю, ну, как-то вот подружилась и вошла в какие-то личные истории, какие-то разговоры. Я зашла на эти территории, не зная. И, честно скажу, очень трудно из этого выходила, очень долго и трудно. И почему-то для меня это прямо осадок, вот достаточно серьезный рубец.

Как подготовиться к волонтерству?

С волонтерами обязательно должны встречаться психологи. Вот когда нас спрашивают: «Как стать волонтером?» Вот нельзя стать волонтером, просто взять и стать. Это не потому, что мы такие вредные, противные. Поэтому сначала нужно заполнить анкету на сайте, потом встретиться, вам зададут какие-то вопросы. Вот это всё нужно для вас. Для того чтобы вы поняли, на какую территорию вы вступаете, с чем можете столкнуться и какие подводные камни, боли и разочарования вас могут поджидать. Это, в первую очередь, нужно для вас, чтобы вы поняли, что это ну, не просто так.

Как вы стали соучредителем фонда «Галчонок»?

Когда ты вдруг понимаешь, что к тебе есть интерес у зрителей, у прессы,  твоих коллег в том числе, у меня вдруг возникло острое желание как-то этот интерес куда-то направить. Например, фотосессия в какой-нибудь из журналов, даже самый прекрасный, к которому я хорошо отношусь, может длиться восемь часов. Это не оплачивается, это не приносит тебе, ну, какого-то, скажем так, глубокого творческого опыта, но, тем не менее, время твое тратится. Да, ты получаешь прекрасные фотографии, это очень тешит самолюбие, и даже кто-то тебе обязательно скажет: «Это хорошо». Но это колоссальные затраты времени. Я вдруг стала понимать, что вот если бы был какой-то повод для меня, в первую очередь, самой, ради которого я могла бы вот тратить это время, понимая, что это не просто так, а еще что-то, мне было бы очень нужно.

Мы были на гастролях и Чулпан сказала, что вот есть фонд, который сейчас ищет человека, который мог бы стать, ну, скажем так, как бы это обидно не звучало, их лицом, их представителем в медиа, каким-то таким человеком, который их будет продвигать. Это и был фонд «Галчонок». Она мне сказала: «Только ты должна очень серьезно подумать, потому что, ну, это такое наркотическое средство». Потому что, ну, я не знаю людей, которые вот вошли в благотворительность, вошли по-настоящему, а потом из нее вышли. Не знаю. Потому что это чрезвычайно сильно затягивает, и особенно когда ты получаешь какую-то ответную реакцию, когда у тебя получилось сделать, ну, даже самую маленькую ерунду, и ты понимаешь, что ты на самом деле кому-то помог, это очень серьезная мотивировка, чтобы продолжать это делать дальше. Так случилось и с фондом «Галчонок», потому что сначала как-то вот, да, вроде бы лицо, а потом мне захотелось войти в это глубже, начать понимать эти проблемы, и потом вот еще что-то, еще что-то. А дальше сделать захотелось какие-то проекты, ну, в общем… А теперь имеем то, что имеем, теперь я уже стала соучредителем этого фонда. И вот теперь это совсем другая история, это целая часть моей жизни.

Что может сделать артист для развития благотворительности?

Ну, может иногда дать деньги, но это не такие деньги, которые могут серьезно помочь. Может своим трудом и внимание привлекать, и детям доставлять радость, еще общаться с ними при этом. Потому что для многих это невероятное событие, когда вдруг выходит артист к этому ребенку и разговаривает с ним, общается, фотографирует. Но и, конечно, сбор денег, это тоже важно.

Вот проект «Стихотворение», который мы вообще постоянно играем и который помимо, социализации и как бы социального рассказа о наших детях, помогает нам собирать деньги. На спектакль были затрачены какие-то смешные, просто смешные деньги, потому что все артисты, большие артисты, естественно, работают в этом спектакле абсолютно бесплатно. И все вокруг люди, волонтеры, художники, все работают тоже бесплатно. А при этом спектакль за два года собрал почти девять миллионов рублей. Ну, может быть, люди из каких-то серьезных больших организаций посмеются над этим, но дело не в этом. Дело в том, что ценность этих денег очень большая.

Легко ли быть учредителем благотворительного фонда?

Я стала учредителем, и было очень сложно, ну, как сказать, понять, насколько это будет отличаться, как это будет. Это уже совсем другая ответственность. И поэтому мне просто нужно было время, в том числе для, например, прочтения каких-то документов. Я человек, который, искренне, этого делать не умеет. Я не умею, я артистка! Я тексты запоминать могу, играть на сцене могу… как говорит моя мама: «Кто на что учился». А читать труды, посвященные вот нашим особенным детям, не имея медицинского образования, не имея колоссального опыта, это очень трудно, искренне трудно, и мне на это потребовалось немало времени. И до сих пор я все время все равно считаю себя, ну, знаешь, очень хочется хотя бы немножко разбираться в том вопросе, которым ты занимаешься. И все это движется, слава Богу, развивается, есть какие-то новые открытия, новые утверждения, и это вот еще одна такая часть, которую нужно все время поддерживать. Поэтому иногда, да, приходится отказываться от чего-то, чтобы на это тоже осталось время.

Чем занимается фонд «Галчонок»?

Фонд занимается детьми с органическими поражениями центральной нервной системы. Скажем так, в потенциале это могли бы быть здоровые дети, но по разного рода причинам просто не увидели каких-то проблем. Причин очень много, это и родовые травмы, инфекции, ну, уж не обижайтесь, но поставленные прививки в период, когда их ставить было нельзя,  то есть, значит, это и неправильная диагностика.

А самый частый диагноз – это ДЦП, детский церебральный паралич. Но на самом деле такого диагноза в мире не существует, есть огромное количество диагнозов, которые мы все называем ДЦП. Еще мы занимаемся и детьми аутистами, в том числе. Ими, скорее, занимаемся с точки зрения инклюзии, с точки зрения инклюзивного образования.

То есть фонд занимается социализацией, инклюзией, ну, и частично, скажем так, ну, не медицинской все-таки помощью, а помощью в реабилитациях этих детей, потому что медицинской базы у нас, пока, к сожалению, нет, и это очень сложный вопрос.

Почему «Галчонок»?

Потому что Галя Чаликова. Фонд создали, когда она уже ушла (из жизни), и создали именно потому, что она всегда хотела этими детьми заниматься. Но, например, в фонде «Подари жизнь» им не оставалось места, потому что онкодети забирают деньги много и сразу. А наши дети это совсем другая история. Ты берешь этого ребенка и ведешь его, пытаешься улучшить эту жизнь, ввести его в общество, общество изменить под детей. Вот мы сейчас почти полгода тратим на то, искренне, притом, что сидим, знаете, со стратегическими сессиями и пытаемся сформулировать свою мечту на 2057 год.  О чем мы мечтаем, это чтобы общество перестало делиться на детей особенных и здоровых, чтобы вот это разделение ушло.

Как-то меняется отношение общества к особенным детям?

Может быть, очень многие благотворители скажут мне, что это не так и что все отвратительно, плохо и сложно, но, мне кажется, все равно подвижки существуют. Потому что даже мой маленький опыт, шесть лет существования этого фонда, показывает разницу в том, как наши особенные дети появлялись на детских площадках еще пять лет назад. Не везде, конечно, будем думать, что Москва и Петербург чуть быстрее проходят вот эти этапы. Да, уже появилось огромное количество людей, которые не боятся наших детей. Но по-прежнему существует боязнь родителей (не детей!), именно родителей как бы здоровых детей, которые считают, что от наших детей можно заразиться, что они опасны для общества, что они могут принести какой-то вред их детям. На самом деле это мифы и ложь. Если бы это действительно было так, я как мама, конечно, никогда бы не подвергала своих детей опасности. А мои дети и дети наших друзей, они с этими детьми практически рядом растут, дружат, общаются. Никакой опасности нет, наоборот, это здорово, потому что дети наши растут с другим видением и чувствованием этого мира. И это очень круто и это ощущение не могут заменить занятия английским, музыкой и самыми элитарными школами.

К чему еще нужно приучать человека с детства?

Конечно, учить свободе, ведь свободе нужно учить, ну, правда! Потому что свобода и беспредел это очень разные вещи. А люди, которые не были свободны и потом им дают свободу, они не знают, что такое свобода и начинают заниматься беспределом.

И что такое ответственность, потому что свобода – это очень большая ответственность. Хочешь быть свободной, на, но это твоя история, ты за нее отвечаешь.

Что такое «Игры победителей»?

«Игры победителей», это вообще чрезвычайно радостное мероприятие и вот приходя туда, просто понимаешь, что это мне нужно. Это вот не им (детям) нужно, чтобы я пришла, а это мне нужно, потому что я вижу этих детей, которых, в принципе, не должно было быть. Вы представляете, стадион, огромное количество детей, и мысль о том, что, в принципе, их не должно было быть, ну, она… она мне нужна.

Равно, как и фонд «Галчонок», и как занятие благотворительностью, оно, в первую очередь, нужно мне, я от этого живу, я не страдаю депрессиями, ну, или страдаю очень коротко, ну, то есть это очень помогает мне.

Почему сейчас так популярны спортивные благотворительные акции?

Сейчас все большие поклонники здорового образа жизни, соответственно, такие спортивные мероприятия привлекают огромное количество людей. Но и на самом деле идея-то здоровская, все равно люди бегают в своих спортзалах, платя за это еще и деньги огромные, это же большие деньги, все эти карточки, спортклубы, все прочее. А тут можно прекрасной компанией пробежаться не просто где-то, а по Патрикам! Перегораживается центральная часть города, и это его невероятная часть, очень красивые дома, и ты просто бежишь в компании друзей и прекрасных людей. Платишь за это тысячу рублей, за регистрацию, но это же… Что такое тысяча рублей? Это небольшая сумма, две кружки кофе, но ты еще бежишь. И это такое очень веселое мероприятие, всегда там куча всего: медали дарят, лотереи, даже подарки от спонсоров какие-то бывают. Но при этом ты еще вечером приходишь домой и думаешь: «Ну, я не самый плохой человек. Я вот сегодня взял и помог кому-то».

А в вашей жизни спорт занимает какое-то особое место?

Я анти ЗОЖ, не потому что я не люблю спорт, я люблю спорт, просто так складывается на сегодняшний день моя жизнь, что на спорт времени нет. Если выбирать между часом сна, а если их всего три в сутки, и часом спорта, я выберу час сна, вот.

Я не хожу в спортзалы, потому не могу понять, куда тратить такое количество энергии. Ну, грубо говоря, если бы беговая дорожка была подсоединена к какому-то электрическому двигателю, а он вырабатывал электроэнергию и от этого, я не знаю, где-то, кто-то бесплатно мог ее тратить, я бы с удовольствием ходила в спортзал. А так я не очень могу вот понять эту мотивировку, а для меня она важна.

Чего вам не хватает для счастья?

А я счастлива. Но мне много чего не хватает. Но абсолютного счастья, наверное, тоже, знаете, ну, и быть не может и не бывает. Но я где-то прочла, что, вот, если ты не чувствуешь, что ты счастлив, значит ты по-настоящему счастлив. Ну, то есть, если ты не думаешь об этом, что счастье, счастье… Но, не знаю, мне кажется, я счастлива, потому что есть миллион огорчений, разочарований, но, в глобальном смысле у меня получается делать то, что мне хочется. Во всем. И в этом, наверное, и есть счастье, потому что счастье, ну, черт возьми, в свободе.

Каким фондам вы доверяете?

На сегодняшний день очень много НКО, и, наверное, я все-таки пройдусь по друзьям и людям, которых я просто лично очень хорошо знаю. Поэтому: фонд  «Подари жизнь», фонд «Артист», фонд «Жизнь в движении», фонд «Дети-бабочки», фонд «Антон тут рядом», фонд «Созидание», фонд «Старость в радость», ну, ЦПА, если это можно считать фондом. Центр проблем аутизма, это вот как раз Катя Мень, которая нас очень серьезно консультирует по всем этим научным, вот именно, вот она такой книжный червь, серьезный очень.

Вообще, очень здорово, когда люди из разных НКО не соревнуются друг с другом, а общаются и делятся между собой, в том числе плохим опытом.

PS

На что вы бы потратили Нобелевскую премию?

так, так, как будто бы она уже у меня есть, я бы очень долго мучилась, но я бы потратила ее на разработку, например, серьезной психолого-психиатрической помощи в русских школах, чтоб, прям, там были врачи.

Что может вывести вас из себя?

Меня сложно вывести из себя… нечестность, безответственность.

Кто в 21 веке сделал больше всего для того, чтобы в России стало лучше жить?

Ну, «Подари жизнь», конечно. Доктор Лиза, безусловно, просто ее пример. И пожалуй, если говорить про аутизм, Катя.

маленькую лепту именно, пожалуй, в социализацию, вот сейчас даже не говорим про инклюзию, в социализацию детей с ДЦП мы вносим,

Какая книга способна изменить человека в лучшую сторону?

Библия и, как ни странно, Тора и Коран, и, если у кого-то в жизни хватит сил, чтобы хотя бы начать это читать, я сейчас вполне серьезно говорю, если вы читали хотя бы пять страниц из Библии, пытались их понять, ну, это уже большой шаг. А если вы что-то пытались прочесть еще из каких-то других книг, это очень серьезно, не с точки зрения религии, а с точки зрения просто вот мира что ли.

Если бы в Википедии можно было написать только три слова о вас, что бы вы написали?

Юлия Пересильд, это женщина-суета, женщина-мать, во всех смыслах этого слова, и все, кто мне встречается на пути, автоматом становятся моими детьми, ну, женщина-воин.