Максим Матвеев

Как вы стали доктором-клоуном?

Помню очень хорошо этот день, когда я очутился в больнице первый раз. К моему мастеру Игорю Яковлевичу Золотовицкому обратились из фонда «Подари жизнь» с возможностью сделать что-то для детей. Собралась инициативная группа, мы связались с фондом и решили, что подготовим новогоднее поздравление в виде мини-спектакля для детей и покажем его накануне Нового года. Прорепетировав какое-то время это поздравление, мы пришли в больницу, в одно из отделений. Сейчас я уже понимаю, что это одно из тяжелых отделений, связанных с лейкозом. Я помню, что ситуация тут же поменялась, мы поняли, что надо быть всеми увиденными. Я играл на коленях, потому что невозможно играть перед ребенком, который стоит перед тобой и смотрит на тебя снизу вверх. И после того, как мы выступили, к нам подошли волонтеры фонда и медсестры, поблагодарили и сказали: «Ребята, если у вас будет возможность прийти просто так либо в образе клоуна, либо в образе каких-то персонажей и так далее, мы будем очень рады, потому что детям это требуется». На этом наш первый визит закончился, но он произвел именно то самое ошеломляющее впечатление и заронил мысль, что этим нужно заниматься. Эмоциональной составляющей пациентов нужно заниматься, тем более маленьких. И с тех пор мы начали делать это регулярно на волонтерской основе, еще не имея всех представлений о каких-то нюансах работы, и постепенно набирали опыт. Потом уже, спустя какое-то время, мы узнали, что такого рода терапия имеет в мире более чем 50-летний опыт, и что доктора-клоуны выходят регулярно, и в некоторых странах они даже включены в рабочий штат персонала больницы. Мы поняли, что эта деятельность имеет под собой какие-то научные основы и более конкретные нюансы работы, которые мы уже начали постигать и за счет наших выходов, и за счет того, что начали привлекать коллег из других стран, которые обменивались с нами своим опытом работы. Мы начали возводить это в степень необходимости, в степень осознанности, осознанности, прежде всего, нашей, и делать из этой работы регулярную и планомерную деятельность.

Доктор-клоун для ребенка — это доктор или клоун?

Доктор-клоун — это именно тот персонаж, который возвращает ребенку ощущение власти (сейчас я расшифрую) над окружающим миром. У ребенка в больнице никто, кроме доктора-клоуна, кроме волонтеров и психологов не спрашивает, можно ли войти к нему в палату. Доктор-клоун всегда начинает работу, если он входит в палату, именно с этого: «Можно?» То есть он возвращает ребенку ощущение власти над окружающим пространством, для него это очень важно, ребенку очень важно это почувствовать. Он может сказать: «Нельзя». Круто, работаем с этим.

Почему люди становятся докторами-клоунами?

Они, конечно же, все разные, слава богу, и каждый из них приносит частичку своей личности и в образ клоуна, и в работу нашего фонда, и в состояние детей, к которым они выходят. Если подвести общий знаменатель, то, мне кажется, что вся мотивация заложена в детстве. Потому что нет человека, который не испытал бы на себе эмоции нахождения в белых больничных стенах, и нет человека, который не желал бы эту ситуацию для маленьких пациентов поправить. Вот собственно на этом, мне кажется, основана вся мотивация людей, которые желают этим заниматься.

Трудно ли стать доктором-клоуном?

Отбор у нас проходит достаточно серьезно, потому что мы несем ответственность за тех людей, которые выходят к детям. Они, во-первых, должны быть очень серьезно мотивированы личностно по всем психологическим данным. Волонтерское желание спасти мир может продлиться максимум год, потом в силу определенных нюансов мотивация теряется, и мы этих людей теряем. А поскольку мы вкладываем в этих людей определенное количество – не говоря уже средств – знаний, ресурсов, своего личного опыта, то нам, конечно, хотелось, чтобы эти люди оставались с нами не то чтобы как можно дольше, а становились частью нашей команды, частью нашего фундамента, фундамента нашей организации. Поэтому наши абитуриенты проходят собеседование с больничным психологом. Нам помогает замечательная Виктория Эйшнер, которая является специалистом и по больничной психологии, и по психологии ребенка, находящегося в сложных жизненных обстоятельствах, и по психологии волонтерства. И она уже выясняет на своем уровне, насколько этот человек замотивирован, что им движет, потому что нужно, чтобы эти люди еще, извините за подробность, были адекватны.

Сейчас наша организация делает упор на людей, которые уже имеют за своими плечами какой-то актерский базис, актерские задатки, опыт и так далее, чтобы не тратить в процессе обучения время на то, чтобы людей, несведущих в актерской профессии, туда посвятить. Вот такой достаточно серьезный отбор проходят наши абитуриенты и отсеиваются. Плюс, конечно, мы имеем возрастной ценз, и этот нюанс существует практически во всех мировых организациях и, на мой взгляд, он основан на каких-то национальных особенностях. Во Франции, допустим, в организации Réhaion médecine этим не может заниматься человек, у которого нет ребенка. То есть они изначально берут туда людей, которые имеют, во-первых, опыт общения со своим личным ребенком, во-вторых, у них есть мера ответственности еще и перед чужим ребенком. Не у каждого молодого человека это есть, это не воспитано временем. Это тоже важная составляющая. У нас этот возрастной ценз чуть пониже, но опять же, мы стараемся еще посвящать наших абитуриентов в психологическую сферу, в то, с чем им придется столкнуться.

Чем лично вы сейчас занимаетесь в вашей организации?

Сейчас мои роли в этой организации больше переходят на организаторско-управленческие, но они, как оказалось, очень важны,  потому что помимо всех фандрайзинговых дел, помимо всего привлечения внимания за счет какой-то своей деятельности, еще нужно организовать и саму школу. У нас уже было порядка пяти школ докторов-клоунов, каждый раз они новые, каждый раз процесс обучения идет по-своему, каждый раз появляются какие-то новые дисциплины, какие-то новые временные нюансы, поскольку мы привлекаем еще людей, и это наш осознанный выбор. Людей, которые так или иначе работают в своей профессии, и их надо мотивировать на то, чтобы они работали у нас. Нам каким-то образом нужно подстраиваться под их время, чтобы они были достаточно свободны, чтобы постичь все нюансы этой профессии и научиться этому. Такая организаторско-координационная работа ведется достаточно усиленная и плотная. Конечно, сейчас мои выходы в больницу стали редки, но конечно, когда ты даешь себе возможность отключить своего взрослого и включить ребенка, потому что клоун – он ребенок, и подурачиться вволю с теми детьми, к которым ты приходишь, а они этого очень ждут, конечно, ты испытываешь невероятное удовольствие.

Перед входом в больничную палату клоуны выясняют, с кем им придется работать?

Клоун приходит в больницу сначала в гражданской одежде и именно в то отделение, в котором он собирается работать. Подходит к медсестре, либо к заведующей, либо к главной нянечке, кто свободен, и занимается так называемой трансмиссией. Процесс трансмиссии очень важен, мы его тоже позаимствовали у наших зарубежных коллег, это так называемая разведка. Во время трансмиссии мы выясняем, кто из детей в каком состоянии, кто может выйти в отделение, в общий игровой холл, кто не может, на кого нужно обратить особенное внимание, кто перенес сейчас операцию и с кем нужно поработать подольше. Даже у кого день рождения сейчас и ему потребуется больше внимания и так далее. Вся эта информация вносится в специальный бланк, и потом уже с этим базисом клоун идет в гримерку и со своим партнером продумывает выступление, которое может быть. Наносит грим, берет весь необходимый реквизит, берет средства гигиены, если они необходимы для работы в отделении, и отдается на волю импровизации, поскольку все равно весь выход строится на импровизации. Но поскольку импровизация вещь достаточно зыбкая, нам важно, чтобы наши клоуны имели очень хорошую сплоченность и сработанность друг с другом.

Почему клоуны работают по двое?

Это очень многим обусловлено. Не всегда один человек, в частности клоун, может уловить все нюансы состояния ребенка. Поскольку выступление должно строиться на очень хорошей эмоции, и поддержать эмоцию в наших маленьких зрителях, в наших маленьких пациентах, один человек не может это удержать. Ситуации бывают разные, и подчас достаточно критические. Ребенок не должен видеть, что клоун расстроен. Мне в частности приходилось работать в достаточно экстремальных обстоятельствах, когда ты работаешь, допустим в двойной палате, где лежит два ребенка. Один ребенок совсем маленький, скажем, ему лет пять, второй ребенок постарше, ему лет девять или десять. Они между собой очень редко контактируют в силу возраста, в силу разных интересов.  Плюс состояния этих детей могут быть разные: один ребенок хочет, чтоб ты с ним поиграл, а второй ребенок хочет, но не может в силу того, что у него сейчас ужаснейшее состояние, ему очень плохо. Вот тут и сказывается необходимость наличия двух клоунов, потому что один пытается занять одного ребенка, а второй — другого. И между ними нельзя ни в коем случае ставить приоритеты, кому-то дарить больше внимания, а кому-то меньше. И на этом основан нюанс двойной работы, это подстраховка, это необходимость работы внутри палаты.

Как родители реагируют на клоунов?

Неотъемлемой частью нашей работы являются родители детей, поскольку дети с ними проводят большую часть своего времени,  большую даже, чем с врачами и медсестрами. А родители составляют очень большой, очень важный эмоциональный фон своего ребенка. Они видят все, что происходит с детьми, они от этого устают. Это нормально, и с ними тоже нужно работать. И когда ты появляешься в палате и видишь двух людей, один из которых маленький, и он либо готов работать с тобой и ждет тебя, и родитель – вот второй клоун и берет на себя функцию работы именно с родителем. Или если ребенок не готов тебя пускать в свою палату, он боится клоунов по определенной причине, но ты видишь, что родители к этому расположены, дети очень хорошо реагируют на то, что ты вдруг начинаешь их родителей ставить в неловкое положение и как-то дурачиться с ними. Они очень любят за этим наблюдать, и это тоже очень хорошая эмоциональная работа и для родителей, и для детей.

Клоуны просто развлекают или влияют на лечение детей?

Именно развлечение детей, именно поддержание их эмоционального фона, на мой взгляд, и на взгляд многих сведущих людей, влияет на процесс лечения, и что не менее важно – на процесс выздоровления. Есть научные подтверждения – пока, к сожалению, не в нашей стране, а за рубежом – того, что после того, как к ребенку приходит доктор-клоун, улучшаются показатели анализов. Действительно так, иммунитет построен на нервах. А поскольку у наших детей, детей, с которыми мы работаем, все строится на иммунитете, потому что химиотерапия, это что? – это, к сожалению, работа с иммунитетом, то конечно же эмоциональная составляющая детей в больницах невероятно важна.

Больные дети — другие?

С одной стороны, дети в больницах – это обычные дети, которые хотят дурачиться, которые хотят полноценного детства, и которые хотят так же весело проводить время, как они его проводили, не находясь в больнице. С другой стороны, когда ты смотришь в глаза ребенка, который несколько месяцев лежит в больнице и прошел уже несколько химиотерапий, конечно, ты понимаешь, что этот ребенок знает несколько больше, даже чем ты. Эти дети готовы шутить над своей болезнью. В один из первых наших выходов, когда мы пришли в тяжелое отделение и, знаете, есть в каждом отделении так называемые старички, которые там находятся гораздо дольше других и о них уже знают практически все медсестры. Был такой парень — Димка. Ушел, к сожалению. Но первое, что он сделал – он рассказал анекдот. Он абсолютно по-дружески говорит: «Слушай, вот такой анекдот». (Это рассказал парень, которому было на тот момент семь лет.) «Пациент выходит от доктора в шоковом состоянии, возвращается к нему в кабинет и говорит: «Доктор, простите, пожалуйста, я забыл, Краб, Стрелец, Лев…» – «Да рак у вас, батенька, рак». И начинает смеяться. Ну то есть, по сути, эти дети очень многое осознают и готовы смеяться над своей болезнью. Это очень важно. Очень важно дать им возможность над этим поиронизировать.

Как удается докторам-клоунам справляться с эмоциональными перегрузками?

Мы, конечно, сталкивались с так называемой эмоциональной привязкой к тому или иному ребенку в силу тех или иных причин. И этого, конечно, делать нельзя. Это тебя выхолащивает, ты начинаешь в это слишком эмоционально включаться, начинаешь слишком переживать, и если, не дай бог, случится, что этот ребенок уйдет, твоя мотивация может считаться потерянной и для организации, и для остальных детей. И тут очень важно понять, что остальные дети тоже хотят, чтобы ты к ним приходил. Поэтому, если так случается, что какой-то из наших сотрудников вдруг чувствует себя эмоционально выхолощенным, неспособным найти в себе силы выйти опять к детям, а такое бывало, то, конечно же, с ним начинает работать психолог для поддержания его мотивации. И если ситуация в этом смысле достаточно критична, то наши доктора-клоуны иногда делают перерывы в работе на несколько месяцев. Зависит от того, что им рекомендует психолог.

Когда ребенок должен узнать о смерти?

Ребенок начинает интересоваться фатальностью этого мира достаточно рано. И на мой взгляд, посвящать в нюансы течения болезни, в нюансы тех или иных процедур очень нужно и очень важно. Не делать это, конечно, рубя с плеча информацией, а делать это очень мягко. Это, во-первых, дает очень важную осознанность. Когда мы приблизительно знаем, что с нами будет происходить в тот или иной момент, во время той или иной процедуры, мы можем к этому подготовиться. Когда мы знаем, что эта процедура будет, но не знаем всех ее нюансов, наша фантазия, наш эмоциональный фон находится в состоянии стресса, потому что наша фантазия может нарисовать черта с рогами, что-то очень страшное. Неизвестность пугает нас гораздо больше, чем осознание той или иной процедуры или того или иного эффекта от процедуры, или того или иного состояния от болезни.

Как общество воспринимает докторов-клоунов?

Отношение к нам меняется в нашем мире в том числе и за счет нашей  планомерной работы. Занимаясь каким-то фандрайзинговыми вещами, часто сталкиваешься с тем, что деньги на лечение – понятно, купят лекарства. Деньги на поддержание больницы – понятно, деньги на какие-то аппараты – понятно. Клоуны? И много-много вопросов в глазах: «Ребята, почему? Зачем мне отдавать часть денег вам?» Но что тут помогает – это именно возвращение наших потенциальных спонсоров в их детство. Именно за счет того: «Ребята, давайте представим, а было бы вам комфортнее в те или иные моменты, если бы рядом присутствовал такой персонаж?» И эти вопросы сразу начинают лопаться, как шарики, им становится понятно, почему. Плюс, допустим, пример работы наших коллег зарубежных, в частности израильских коллег, где организации уже больше 30 лет, и они имеют в Национальном институте Хайфы факультет докторов-клоунов, где обучают профессии «доктор-клоун» на государственном уровне. Там это не благотворительная организация, там это часть медицинского персонала. Если там ребенок попадает в больницу, на первый консилиум приходит главврач, профилирующий врач и доктор-клоун. И они решают, как они будут данного конкретного ребенка лечить, какое у него состояние, какой у него характер, что нравится, что он любит и так далее. Доктор-клоун там – неотъемлемая часть. Во Франции в прошлом году уже на государственном уровне приняли закон, что лечение ребенка не может происходить в детской больнице без наличия в ней такого персонажа, как доктор-клоун.

Что нужно сделать, чтобы открыть отделение «Доктор-клоун» у себя в городе?

Мне кажется, что стоит начинать именно с создания административной базы. Мне это напоминает театр, где нужно систематизировать работу актеров, сделать ее постоянной и поступательной. По сути это то же лечение, только эмоциональное. Ты не должен: пришел, повеселил, забыл – нет. Она должна быть очень планомерная. Повеселил, выяснил все нюансы, запомнил, с чем ты оставил ребенка, что ему понравилось, что не понравилось, чтобы в следующий выход либо ты, либо твой коллега поддержал твою же работу с этим конкретным ребенком, чтобы работа шла, чтобы была конкретная цель. Для этого нужно очень сильно все организовать.

Мы открыты, мы готовы принимать желающих и в плане создания  подобной организации где-то еще. Мы пока ограничиваемся только Москвой. Это связано с тем, что непросто коммуницировать с какими-то еще отдаленными городами. Это большая ответственность за тех людей, которые приходят к детям. И это должна быть мощная административная база, над которой мы пока еще работаем, которую мы создаем.

И вот сейчас у нас идет школа «Доктор Клоун», где я тоже заявлен как один из педагогов. Буду, так сказать, делиться каким-то своим опытом, плюс есть какие-то, скажем так, технические вопросы, которыми я владею. Я буду учить их фокусам. Когда мы только начинали, я не имел вообще в принципе представления, как выходить к детям. Думаю: «Ну надо же что-то уметь! Елки-палки, клоун, он же такой универсальный парень, он должен не только дурачиться – что я с удовольствием делаю, – он должен им какое-то чудо нести». И я пошел в Союз цирковых деятелей и прошел несколько мастер-классов по обучению фокусам. И какие-то фокусы у меня даже неплохо получаются.

Каким благотворительным организациям вы доверяете?

Ну изначально, конечно же, это фонд «Подари жизнь» и всевозможные акции фонда. Еще когда фонд набирал обороты, мы во всех акциях, я помню, участвовали, и в закладке фундамента новой больницы, и если от них поступает какой-то запрос на помощь в проведении какого-то мероприятия, мы сразу же участвуем. Мы участвуем и в «Играх победителей», наши ребята там заводят стадионы. Мы участвуем и сотрудничаем с Фондом Константина Хабенского, тоже принимаем участие в их акциях. Это что касается сотрудничества нашего фонда с профилирующими организациями. Что касается моего личного, то у меня, например, оформлено автоматическое пожертвование с моей карты в пользу «Гринписа», у меня оформлено автоматическое пожертвование с карты в пользу проекта «Деревни – SOS». Ну и плюс какие-то периодические пожертвования либо в пользу какого-то конкретного ребенка в фонде «Подари жизнь», либо целиком.

P.S.

На что бы вы потратили Нобелевскую премию?

Первое, что приходит в голову, и первые, на мой взгляд, какие важные проблемы вообще в принципе для нашей страны или для человечества, и так далее – наверное, часть бы отправил на поддержку исследований по созданию лекарства от раковых заболеваний. А часть – на экологию.

Что может вывести вас из себя?

Меня выводит из себя, скажем так, дестабилизирует очень узость мышления, когда человек расставляет оценки тому или иному событию, тому или иному явлению, либо человеческому проявлению категорично и сразу. У любого человеческого поступка есть свои предпосылки и есть так называемая обратная сторона.

Какая книга может  изменить человека в лучшую сторону?

Это первая книжка, которую я прочитал в своей жизни. И это первая книга, которую я осознанно, с абсолютно целенаправленным желанием прочитал. Почему именно «Том Сойер»? Нам очень нужно, всем людям, осознавать, что, чтобы в нашей жизни не происходило, какие бы жизненные перипетии на нашем пути не вставали, какие неожиданные для нас обстоятельства вдруг не раскрывались, нам очень важно осознавать, что мы в состоянии справиться с любыми обстоятельствами. И что рядом всегда найдутся люди, которые нам в этом помогут. Поэтому я с удовольствием эту книгу здесь вот подпишу.

Если бы в Википедии можно было написать только три слова о вас, что бы вы написали?

Задавать такой вопрос и отвечать на него еще рано. Это еще надо пожить определенное количество времени, надо поработать над собой, и тогда уже, наверное, дать людям возможность самим написать это.

«Приключения Тома Сойера»
Марк Твен